ХАДИША АСЕМКУЛОВА: Что вдохновляло Вас при написании вашей книги «Если есть рай»? Было ли что-то такое, что подтолкнуло Вас к этой идее?

МАРИЯ РЫБАКОВА: Да, были две вещи: сначала я в магазине — это была антикварная лавка — совершенно случайно нашла книгу венгерского писателя Шандор Марая «Свечи сгорают дотла». Она мне очень понравилась, и мне захотелось узнать больше про этого писателя. Я получила писательскую стипендию в Центральный Европейский Университет в Будапеште на четыре месяца, поехала в Будапешт. Во-первых, мне очень понравился Будапешт, во-вторых, это был прекрасный университет, и одновременно с этим я читала этого писателя, у которого была такая... очень странная судьба. К тому же в это же время, когда я была там, Венгрия отмечала 60 годовщину восстания 56-го года. Я об этом ничего не знала перед тем как туда поехать. И вот это все вместе произвело на меня большое впечатление. 

ХА: А вот этот человек, Гроссшмид, который часто упоминается в книге, это реальное историческое лицо или этот венгерский писатель?

МР: На самом деле это вот этот писатель, это его другое имя. У него было два имени: одно - венгерское, Шандор Марая, другое более немецкое, так как он говорил на двух языках. Он выбрал свое венгерское имя, чтобы писать книги. Я не хотела намеренно вставлять его имя в книгу, но этот образ совершенно точно навеян этим писателем, поэтому я взяла немецкий вариант его имени.

ХА: Главная героиня – это тоже прототип кого-то из реальной жизни?

МР (смеется): Вот это - секрет, этого я не могу вам рассказать.

ХА: Хорошо, просто дело в том, что все многочисленные мысли героини, ее тенденция очень много обо всем думать и ее черты характера так хорошо переданы, что я подумала, что за этим должен стоять кто-то живой.

МР: Спасибо, мне как автору это очень приятно!

ХА: В книге развивается несколько разных философских линий, например: как система и государство отражаются на формировании личности человека, очень много про чувство вины... Какая из этих тем была для Вас было самой главной? От чего Вы отталкивались изначально, когда начинали писать книгу? А какие идеи появились, так скажем, по ходу написания?

МР: Я думаю, что главная тема для меня – невозможность счастья из за того, что человек обязательно наделает каких-то таких дел, за которые ему будет стыдно, за которые он будет ощущать себя виноватым. Так что ощущение собственный вины человека не отпустит никогда, поэтому надеяться на то, что ты рано или поздно будешь счастлив нельзя, можно только научиться жить со своими собственными демонами.

ХА: М-м-м, а я почему-то подумала, что в конце героиня как бы себя простила.

МР: Да, пожалуйста, в книге – да, но она как бы прошла через такие приключения, такие странные связи... Но для нас, которые не желают так активно путешествовать, ввязываться в такие странные истории, для нас в обычной жизни научиться жить такими какие мы есть, это наверное основная мысль.

ХА: А вот сама концовка – Вы заранее планировали, что она будет такая или Вы по ходу написания ее придумали?

МР: По ходу написания, да. Когда я начинала писать книгу, я не знала, какая будет концовка, если честно. Но уже в начале, потому что там есть одна... одна глава такая в скобках, я думала окончить книгу тем, что героиня уезжает в Индию. Потому что для меня было важно, что героиня пытается догнать героя, несмотря на то, что все обстоятельства совершенно против. Так что, пожалуй, сначала моя концовка была более пессимистичной, а вот такой счастливой она оказалась в самый последний момент. Потому что мне опять повезло, мне дали деньги, чтобы поехать в Индию. И я поехала в Индию на две недели, и это было так интересно, что у меня тут же заработало воображение, и какие-то еще вещи стали происходить в книжке, и результатом стал такой вот конец.

ХА: А в чем важность такой концовки для героини? Потому что если честно, я удивилась. Я, как читатель, думала, что все пойдет по какому-то обычному сценарию, говорят же, что все, кого мы встречаем до определенного момента – наш невроз, потом наступают хорошие легкие отношения, и это и есть главные отношения нашей жизни. И последняя страница меня очень удивила. «Что, она не с ним?!». Что для главной героини означала эта концовка, где она все еще выбирает сложные тяжелые отношения без будущего?

МР: Знаете, мне очень сложно ответить на этот вопрос, потому что, когда ты пишешь книгу ее очень сложно интерпретировать. Ты пишешь по какому-то наитию и сложно объяснить, почему что-то происходит именно так. (пауза) Я думаю... потому что человек в глубине души остается самим собой, что бы ни случилось, и какие-то глубинные страсти нами управляют до самого конца. Поэтому она от них не отказывается, и так оно и будет. Только на каком-то другом витке может быть.

ХА: Еще меня удивило то, что всю книгу главная героиня разбирается со своим чувством вины за прошлое, но в конце создает еще одну ситуацию, за которую ей тоже будет стыдно, в данном случае измену. В данном случае, это — как Вы сказали ранее — подтверждение того, что чувство вины никуда нельзя деть или ...?

МР: Да, но она скорее не удостоверяется в этом, а создает такие ситуаций, в которых она будет продолжать с ним (чувством вины) жить. Я в чем-то верю в первородный грех, я верю, что чувство вины – это очень человеческое чувство, которое нас во многом делает самими собой. Чувство, что мы в чем-то виноваты — потому что мы действительно в чем-то виноваты, практически все. И очень многое в современной культуре направлено на то, чтобы это чувство от нас убрать, потому что оно нас внутри очень мучает – нам хочется ощущать себя хорошими людьми, нам хочется ощущать себя счастливыми людьми. А на самом деле то, что делает нас людьми, это чувство ответственности, чувство своей вины. И мне хотелось написать книжку, где это будет явно во всей своей, как это сказать, мучительности. Что это чувство, оно не должно отпускать человека.

ХА: Еще есть мнение, что когда писатель что-то пишет, это его психологически облегчает. Эта книга для Вас является облегчением?

МР: Да, Вы знаете, с одной стороны, каждая книжка, она мучает, когда ее пишешь, это очень тяжело, но в чем-то помогает. Особенно эта книжка. Мне всегда казалось, что есть целый мир, невысказанный пласт в каждом из нас. И вот для меня в чем-то эта книжка им была. Например, когда я ее писала, то есть перед тем, как ее писала, когда я была в Венгрии, я много думала о том, что это значит — быть русской. Потому что ты растешь в России, и все тебе все время рассказывают, какая у нас великая страна, а потом ты приезжаешь в Венгрию и понимаешь, что на самом деле, ну во-первых, все не так, а во-вторых, люди тебя видят как человека, который принадлежит к нации, которая их оккупировала сорок лет. И вот, что это значит? Как об этом думать? Как с этим жить? Это те вопросы, о которых я думаю. И если бы я была философом или журналистом, я бы про это, наверное, написала по-другому и может более прямо. Но у писателя совсем другие способы... непрямые, которыми можно об этом думать и разговаривать.

ХА: А планируется ли продолжение? Особенно с таким открытым концом.

МР: Вы знаете, я думала об этом. Может быть не прямое продолжение этой книжки… Но, например, перед этим у меня была книжка «Черновик человека» — тоже про детство в позднем социализме. И вот если «Черновик человека» - это про людей, «Если есть рай» - про ангелов, можно было бы написать еще третью книжку, которая была бы про преисподнюю, метафорически выражаясь, про что-то совсем адское. И тогда можно было бы считать, что это такая трилогия. Но пока еще... у меня есть идеи, но я ее еще не написала.

ХА: То есть если бы была третья книжка, то во всех бы прослеживалась тема чувства вины, или в каждой были бы разные проблемы?

МР: Скажем так, вины и преступления. Потому что в первой книжке героиня скорее чувствует себя жертвой Советского establishment-а... литературного establishment-а. Предыдущую книгу я в чем-то базировала на жизни Ники Турбиной, такая была советская вундеркинд. То есть первая книга была скорее с позиции жертвы, а вторая как бы... что там противоположно жертве... преступника, да? Человек, который ощущает свою вину, а не ущербность. А третья... надо подумать, надо подумать еще.

ХА: Может быть что-то посередине?

МР: Что-то посередине или иллюстрация идеи того, что человек может быть и тем и другим.

ХА: А еще насчет концовки, вот Вы говорили, что до конца не знали, какой она точно будет. У Вас бывало такое, что в каких-то моментах написания, не Вы решали, что будет дальше, а сами герои действовали определенным образом и Вас это удивляло?

МР: Вы знаете, вот концовка. Оно как-то получилось само, и герои сами решили, что будут жить в старом Дели и будут встречаться в такой комнате. Вот это действительно было что-то, что как будто не я писала, а оно пришло извне. А до этого я все очень контролировала, я бы сказала.

ХА: Вы влияете на героев, даже если они живут своей жизнью. Было ли что-то в Вашей жизни, что привело именно к такому своебразному хэппи энду?

МР (смеется): Если думать о моей жизни, наверное то, что я ушла с работы, которую не любила. Это сделало меня бОльшим оптимистом, чем обычно. Заставило меня поверить в хорошие концовки.

ХА: А как Вы сами считаете: в книге счастливый конец или нет? С одной стороны, героиня добилась чего хотела, с другой – она делает немного аморальные вещи.

МР: Я думаю эта концовка настолько счастливая, насколько это может быть в этой жизни, скажем так. Я думаю, что с поправкой на человеческое существование, это счастливая концовка. С поправкой на сложность человека и сложность жизни.

ХА: Как приняли книгу читатели? Отличалась ли реакция на эту книгу от реакций на предыдущие? Соотнеслось ли это с Вашими ожиданиями?

МР: Вы знаете, я всегда стараюсь не читать никакой критики, потому что начинаешь переживать, а это незачем. Но по-моему, читатели встретили книгу хорошо. Хотя я думала, что будет реакция типа «О, о, адюльтер!», но нет, такое впечатление, что все понравилось, и я рада.

ХА: На одном из Ваших писательских семинаров, Вы говорили, что у каждого автора есть одна большая тема, которая раз за разом проглядывается во всем, что он пишет. Как Вы думаете, какая Ваша тема, которая присутствует во всем Вашем творчестве?

МР: Я думаю – погоня за несбыточным. Всегда мои герои или героини рвутся достичь того, что невозможно.

ХА: В книге я удивилась тому, что при том, что идет главное развитие событий — любовь, путешествия — еще очень много мыслей главной героини, внутренних монологов, где очень много информаций про историю, маньяков и т.д. Откуда у Вас такая большая коллекция разношерстной информации?

МР: Ну, я считаю, что у нас всех очень богатые внутренние миры, и если описывать человека, всегда будет очень много разного в его голове. Много всякого набивается из телевизора, газет, от разговоров с друзьями. Я очень долго жила в Соединенных Штатах и читала серию книжек «True Crime» про всяких преступников, и эта серия книжек очень меня интересовала. И я думаю, что этот интерес шел от того, что я была недовольна своей жизнью и у меня была какая-то внутрення агрессия, и я вместо того, чтобы выплескивать ее на людей проживала ее через чтение про всяких людей, которые всех убивали, ели и так далее. Я думаю, что у главной героини тоже есть какое-то очень сильное недовольство собой и своей жизнью, и она тоже это все проживает через такие вещи. Но другая вещь, которая меня всегда поражала и интересовала – это женщины-преступницы, которые кучу людей убили просто от того, что были сильно влюблены в каких-то маньяков. Я всегда думала, что мне просто повезло. Я всегда влюблялась очень сильно и мне просто повезло, что я никогда не влюблялась в того, кто бы кого-то убил, потому что кто знает, как бы я повела себя на месте этих женщин? И это одна из вещей, которые меня интересуют, я об этом много думаю: как бы ты себя повел на месте кого-то другого? Потому что мне кажется, что мы все очень легко могли бы пересечь какую-то черту: стать преступником, стать военным, стать кем угодно. Мы всегда думаем что-то очень хорошее про себя, но это, как правило, из-за того, что обстоятельства складывались для нас хорошо. А вот если бы мы встретили кого-то плохого, если бы мы выросли в какой-то другой семье, может тоже людей убивали бы? К тому же меня интересовала связь любви, этого прекрасного чувства, и чего-то совершенно уродского, чего-то во что ты ввязываешься из-за этой любви, для того, чтобы тебя любили. На что способен человек для того, чтобы его любили? Говорят люди даже примыкают к каким-то таким фашистским организациям, потому что им хочется, чтобы их любили. То есть это из-за жажды любви, желания чтобы тебя приняли в пару или компанию или организацию. Это опасное чувство – хотеть, чтобы тебя любили.

ХА: Сейчас очень сильно продвигают тему любви к себе: например, если человек себя любит – он самодостаточен, у него все хорошо, у него не будет вот таких перепадов, желания уйти во что-то не очень хорошее ради чужой любви. Какой у Вас взгляд на концепцию любви к себе?

МР: Человек, мне кажется, не может себя любить, потому что он слишком хорошо себя знает. Человек может любить другого человека, потому что он может обманываться на его счет. Насчет себя обманываться нельзя, ты слишком хорошо знаешь, что в тебе не так. Можно себя как-то принимать, но не любить. Вообще любовь – это что-то такое, что по определению нацелено на другого человека, ты любишь что-то, что не ты. Любить самого себя... ну это только в воображении возможно. Когда ты любишь еду, тебе хочется ее есть, когда ты любишь человека, тебе хочется его целовать, но невозможно себя есть, себя целовать, да? Поэтому я считаю, что любовь к себе – это иллюзия.

ХА: Да, просто в свете нынешних общепринятых вещей, таких как саморазвитие и любовь к себе, было интересно прочитать Вашу книгу.

МР: Может быть стоит стремиться к тому, чтобы поддерживать собственное достоинство, но лучше, мне кажется, просто включить мозги и понять, во что тебя пытаются завлечь во имя любви. Но нам, к сожалению, очень сложно включать мозги, когда в деле замешаны эмоций.

ХА: И последнее, в контексте того, что интервью для «Ангиме», и читатели могут сами быть начинающими писателями, какие бы Вы могли дать советы для читателей, которые любят писать? Может какие-нибудь советы, которые когда-то помогли Вашему становлению как писателю, или принципы, которыми Вы постоянно руководствуетесь?

МР: Мне очень помогло то, что у меня есть друзья, которым нравится то, что я пишу, и каждый раз, когда я пишу, они говорят «Молодец, пиши дальше!». Это очень вдохновляет. И достаточно, чтобы был один-два таких друга. Не нужно ожидать, что тебя много кто полюбит, потому что это совсем не то, что нужно. Еще очень важно идти своей собственной дорогой, не смотреть кто там что написал, кого читают. Оно само придет. Если ты пишешь и тебе нравится, то все получится!